Аэтернис готовился встречать ночь. Солнце исчезало за линией, что вечно на уровне глаз, с какой бы высоты человек не посмотрел, и город оживал по-новому. Эта пора была ленивой, философы и поэты предпочитали встретить её в укромном месте. Атмосфера становилась благоприятной для новых идей, в такое время будущие стихотворения сами ложились на бумагу.
Но спокойствие витало не во всех уголках Аэтерниса. В одном, что находился выше города, куда вела тропинка, прыгающая по поросшим дикой травой и красными цветами каменным выступам, бушевал ураган.

— …а теперь он хочет, чтобы я рассказала об этом ученицам!
Галатея ходила кругами. Каждый шаг вёл за собой длинную, аж до щиколоток, тунику из тончайшей ткани, поверх неё была накинута с напускной небрежностью другая, драпировка создавала красивый силуэт. На её краях когда-то красовались вышитые сцены из легенд, но теперь остались только узоры.
— Молодые люди очень заинтересованы, — вела она дальше, её тон стал дразнящим и имитировал низкий голос отца. Как актёр театра, Галатея взмахнула руками, чтобы придать своим словам важности. Она говорила высоким языком, насмехаясь над тем, что считала безумством, будто великие замыслы были лишены благословенной простоты. — Вспомни себя в их годы!
Она устала ходить и мягко опала на каменную скамью. Посмотрела через перила на Аэтернис. За белыми мраморными колоннами, крышами и величественным храмом, в закатном фиолетовом цвете плескалось море. Сюда, на террасу чуть выше города, приходили люди искусства. Одни искали вдохновение, другие обсуждали идеи, наблюдая за живым Аэтернисом. Здесь встречались люди, которые не говорили о науке, отдыхающие от сплетен и труда.
Но пожаловаться на отца, вечно вдохновлённого идеями о божественном покемоне, благодаря которому они мирно жили на островах, Галатея любила. Она не могла кричать об этом на улицах, чтобы не слыть безумной или неуважительной дочерью (смертный приговор!), но был человек, которому она рассказывала об этом без опаски. Даже среди учёных, что скептически глядели на философов, прославляющих Аркеуса, Галатея держала себя в руках и не позволяла говорить о своём отце так, как она тогда. Дело принципа, семейной чести.
— В общем, я отказалась, а он преподнёс мне подарок в качестве извинения. В нём просвящать было бы подходяще, — Галатея извлекла из складок накидки браслет, один из тех, что она носила на предплечьях. — Забери его с глаз моих. Я не настолько злая, не могу выбросить.
Она небрежным, раздражённым жестом откинула Ориону в руки браслет. Он увидел на нём символы, связанные с легендами. Отец Галатеи был влюблён в эти идеи, как почти все люди, что их окружали. Мастера изготавливали посуду и украшения, вплетая туда свои верования, знакомые с пелёнок сюжеты скользили в одежде, рисунках, поэзии, на словах, на домах…
— Скажи что-то, не молчи.
Возмущающуюся Галатею сложно перебить, ведь она носила в себе всё, пока не поднималась на каменную террасу над Аэтернисом, но говорить в пустоту не любила. Девушка повернулась к Ориону, глаза были печальными, горящими от эмоций. Словно ждала, что он расскажет ей что-то намного лучше или намного хуже. Может, печальное известие превратит в крошечную песчинку мысль о слепоте её отца и великой задумке приобщить её к благородному делу.

— А я и не прошу тебя от него избавляться. Подержи, пока мы здесь, а я хотя бы минуту отдохну от его тяжести. Потом вернёшь. — Галатея отмахнулась, её поза была уставшей и задумчивой, в таком состоянии её можно было обнаружить чаще всего.
Браслет был не тяжелее других украшений Галатеи, но вес его измерялся совсем не так, как пытался определить Орион.
Юная невинная дева посмотрела на него, выгнув бровь. Они были слишком светлыми, и, как нашёптывала мода, Галатея делала брови темнее то ли с помощью перемолотых, слегка поджаренных орехов, то ли антимона.
Девушки редко выходили из домов без сопровождения, хотя эта условность почти никогда не соблюдалась. Галатея, впрочем, потеряла где-то своё сопровождение, ведь на той террасе с Орионом была одна. Может, существовал кто-то незаметный, кто тихо поджидал у самого начала ступенек и не слышал их спрятанные высотой голоса. Какая-то дама, рассматривающая оливковые деревья. А может, и той не было.
— Ты меня слушаешь? — О, что за дивный вопрос. — История… Та же, что всегда. Но как будто ты сам не слышал, о чём говорят в последнее время.
Галатея задержала взгляд на лице Ориона, а потом повернула голову, вынуждая его сделать то же самое. С одной стороны Аэтерниса виднелось бескрайнее море, а с другой, спрятанный среди скалистых гор, возвышался, способный погубить их всех...
— Вулкан. Отец сказал сегодня утром, что я могла бы рассказать легенду про него. Что Аркеус с помощью водной плиты спас нас, и спасёт снова, ведь вулкан может проснуться… Так ли это? — Она посмотрела на Ориона снова. Каким бы завораживающим не был вид природы, он вселял в её сердце ужас и непокой, на парня рядом было приятнее смотреть.
Помимо не самых поощряемых выходов из дома, Галатея всё ещё не посещала народные собрания и слышала о новостях только от оберегающего отца. А теперь она просила рассказать, что обсуждают и что происходит в мире на самом деле.
— Мне кажется, что земля начала трястись. Но отец увиливает от ответа, говорит, что Аркеус нам поможет, как он делал всегда. Водная плита!
Девушка хмыкнула.
— Даже если я сама брошу её в вулкан, это принесёт нам куда больше пользы.
На браслете, который всё ещё находился в руках Ориона, была показана именно эта история. Неудивительно, что Галатея так за неё зацепилась. Она мелькала везде, в слухах и намёках, но никто не давал девушке чёткого ответа.

Отредактировано Fleur (2025-02-24 02:30:21)

Галатея удивилась. Она не слышала, что Орион потерял дом из-за дрожи земли. Десять лет назад они были совсем юными, но способными запомнить яркие события. Панику в глазах окружающих, страшную трясущую невесомость на руках родителя, когда валились некрепко построенные дома. Кому-то повезло больше, кому-то меньше, но от этого зверя никто не мог укрыться. Дом Галатеи остался стоять, в нём только образовался скол, но теперь и его было не видно. Покемон мамы укрыл её саму и Галатею, но не смог защитить обеих. В семье они с отцом остались одни, кроме двух покемонов, и оба были привязаны к мужчине. Девушка не находила в себе сил принять покемона как близкого, как бы ей не говорили, что стоило хотя бы на них взглянуть, а не отворачиваться сразу.
Волосы, что струились по спине, были забраны на плечо, Галатея провела по ним пальцами, успокаивая себя и нахлынувшие воспоминания, заодно распутывая несуществующие сплетения прядей.
— Но что, если этого демона нет? Кто тогда остановит вулкан, если он проснётся раньше? — Думала дальше Галатея, прося посмотреть на это с другой стороны. — Или мы просто поверим, что Аркеус нас спасёт, что бы не произошло? Раз в пятьдесят лет — слишком размытая дата. Это может случиться в любой день. Нам нужно хоть что-то знать, чтобы оно не пришло внезапно и не разрушило ещё чей-то дом, или ещё страшнее.
Широкая улыбка пошатнула Галатею. Она говорила о кошмаре, пытаясь вразумить Ориона и донести, что Аркеус не ждал пятьдесят лет, чтобы на них взглянуть и свергнуть зверя, страшного как сама природа. А он улыбался!
— Глупости. Стоит идти от опасности, а не к ней, даже с Водной Плитой, если это не простой кусок камня. — Галатея не смогла сдержать маленькой улыбки, и отвернулась, чтобы оставить жест незамеченным. Самоуверенность Ориона вместе с желанием слыть героем не могли не смешить. Этот смех был не потешным, он приходил как утешение. Когда все мысли заняты плохим, нужно было услышать что-то такое, мечтательное и лишённое напряжения. Невозможное.
— Хотя легенда не говорит, как Аркеус нас спасает. Может, он просто отламывает кусочек и кидает в жерло вулкана?
Галатея отвлеклась и повеселела, в голосе проснулись смеющиеся нотки. Для вида она сохранила лицо, но поднялась на ноги легко. Разговор помог ей ненадолго откинуть внутренние терзания, а самая большая тяжесть находилась в руках Ориона и блестела на солнце.
Девушка потянулась, чтобы забрать у него свой браслет.
— Отдавай, великий герой! Мне пора убеждать отца, что я не желаю рассказывать сказки.

Отредактировано Fleur (2025-02-24 14:55:49)

Галатея не дотянулась до своего браслета. Она неловко покачнулась и тут же выпрямилась, слитным жестом закинув волосы назад. Девушка была достаточно весела, чтобы не возмущаться, она скрестила руки, став в достойную для нового изображения позу, и ждала, пока Орион отдаст украшение назад.
— Сегодня будет что-то особенное? — Жесты стали куда осторожнее. Галатея ожидала подвоха и тянулась, стоя вполоборота, готовясь к тому, что браслет снова испарится, но этого не произошло. Она подцепила его осторожно пальцами, небрежно накинув на руку. Украшение свободно скатилось аж до локтя, но девушка не стала закреплять его на плече. — То всё лишь вымысел, Орион, но если вулкан просыпается, что же будет… Ах, я придумаю, как поговорить с отцом про это, не упоминая тебя.
Она улыбнулась и уже была готова развернуться, уйти, мягкими шагами в сандалиях отмеряя расстояние до тропинки, но Орион вспрыгнул на перила. Здесь было высоко, и Галатея, заволновавшись, остановилась. Даже если такой способ перемещения она видела не раз, всё равно не могла устоять, сердце замирало, когда он прыгал.
— Я заберу его и искупаю. — Галатея не могла устоять перед покемоном Ориона. Никогда взаправду о нём не возмущалась, а тон её делался мягким, когда она говорила с добрыком, как называл его владелец.
Девушка хотела ответить, но на перилах больше никого не было. Как всегда, она осталась нерушима, прожигая глазами то место, где стоял Орион… А потом быстро подбежала к краю и наклонилась, высматривая крыши. Где он? Жив?

Добрыка внизу сразу приласкали за ушком, прося не поднимать лапы и не пачкать одежды, а ещё не слюнявить.
— Мы приведём твою шерсть в порядок, она будет блестеть и пахнуть, как свежие цветы, и я обниму тебя очень крепко, — пообещала Галатея, увлекая покемона за собой. Может, он не очень любил, что его вычёсывали и купали с чем-то пахучем, но этим занимались служанки, а иногда помогала и сама Галатея. А потом его, совсем чистого шерстяного клубка, хвалили, гладили, играли с ним, позволяя отвлечься от тренировок. Вполне возможно, Орион потом получал пахучую лужицу. Но ведь довольную. — Твой Орион разрешил нам побыть вместе.
Дома наверняка уже ждал отец. Галатея знала, какой взгляд получит, когда он увидит покемона.

Отредактировано Fleur (2025-02-25 19:28:05)

Отец сидел у огня, склонившись над табличкой, покрытой воском. Он не хранил свои знания, точнее, лишь малую их часть. Куда больше передавал в рассказах. Стоило отдать должное, его речь была глубокой и интересной. Даже Галатея заслушивалась его историями, а в детстве не могла оторваться от легенд. Теперь она относилась к ним скептически, но отец ещё не оставлял надежды, что девушка унаследовала эту черту и с удовольствием будет привлекать молодых жителей Аэтерниса к их духовному наследию. Но в его речах главной была любовь к теме, беспрекословная, обдуманная и усиленная за все года его жизни. Галатея вещала бы о том же с непривлекательным холодом.
— Вот и ты. Куда в одиночестве ходила?
Девушка сжала плечо, безошибочно находя на нём браслет.
Над Гроулитом склонился отцовский зверь, с коричневой шкурой и яркой гривой, по цветам напоминающей огонь. Лев понюхал его, коснувшись осторожно носом носа. Вздохнул, взъерошив шерсть покемона, и пошёл прилечь.
Отец наблюдал за их приветствием. Ни слова не говоря, поднял взгляд на Галатею, такой объёмный, что она с трудом его выдержала.
— Встретила, пока возвращалась. Хозяин куда-то делся.
— Я бы на его месте тоже шёл туда, где так балуют.
Подойдя, отец наклонился и дал Гроулиту обнюхать свою ладонь. Он не дал дочери и намёка, что поверил.
— Куда ты выходила, Галатея?
— Мне надо было побыть одной и подумать о том, что ты говорил мне утром. — Она мягко его обошла. Остановилась у стола и посмотрела на табличку. Хотя обычно все работали при дневном свете, покемоны помогали им с освещением и в ночное время. Арболива давала масло для ламп, Пироар доставал огонь. — Но все мысли занимал вулкан.
— Ты не пробовала посмотреть в другую сторону? Мне больше нравится смотреть на воду, когда я иду думать. Тогда мысли спокойны, особенно в такой день.
Снова он вёл себя так, ни о чём не волновался.
— Нам надо что-то придумать. Тебя точно послушают, ты мог бы сказать…
Отец оборвал её, подняв руку. Последнее время они так много об этом говорили, что сил не осталось ни у кого из них.
Галатея замолчала, в приступе бессильного перед непробиваемостью родителя отчаяния сняла браслет, положив его на стол, и ушла в другую часть дома. И почему это было так сложно? А сердцу больно, ведь она чувствовала, что заставляет папу грустить, замечала печаль в обычно добрых, неспособных заглянуть за грань глазах. Галатея попыталась отвлечься, обратившись к помощницам. Стало легче, когда всё внимание ушло Гроулиту и его шерсти, а потом попыткам спастись от воды, что летела во все стороны, когда он отряхивался. Галатея смеялась тихо, через силу, она не ощущала той лёгкой радости, посетившей её на каменной террасе.

Внезапно земля начала трястись. Галатея вцепилась в стену, ощущая, как дом угрожающе шатался. Она присела, обняв покемона, тогда в комнату влетел отец, помог им подтянуться к одной из стен и укрыл, пока дрожь не прекратилась.
Он пробормотал что-то про зверя, и в страшной тишине они молча осматривали помещение, будто ожидая, что ужас под землёй решит завыть опять. Но ничего не произошло. У него не получилось пробиться наружу, но с каждой тряской он был всё ближе. Галатея посмотрела на отца.
— Не бойся… — Он хотел добавить что-то ещё про Аркеуса, но, предвещая реакцию дочери, смолчал. — Идём.
Отец забрал её, озирающуюся по сторонам, и Гроулита, в свою часть дома.
После дрожи всегда становилось очень тихо и страшно, всё затихало, будто ждало бури. Стало не по себе, когда почти сразу после землетрясения поднялся угрожающий ветер.
Аркеус гневался?